Со словами: «Пролистай, когда время будет» – бывалый писатель оставил у меня на столе книгу Натальи Торик «Случайное небо». И вскоре мне действительно выпал небесный путь в новоиспечённый город Нур-Султан, который в билетах ещё значился как Астана, а полтора десятка лет назад назывался Целиноградом.

В командировках я редко остаюсь один на один со своими мыслями. И если в предполётной аэропортовской суете одиночество не играет существенной роли, то в небе хороший коллега-собеседник сокращает расстояние и время едва ли не вдвое. Когда никого рядом не оказывается, я вынимаю ноутбук, перелистываю страницы «незавершёнки» и с головой ухожу в содержимое текста. Но сегодня в моих руках оказалось «Случайное небо», а может быть, и вовсе не случайное. И я на самом деле «погрузился», «отключился», едва не опоздал на посадку и очутился в салоне самолёта рядом с женщиной лет пятидесяти, не склонной к тугому молчанию. По ходу водружения ручной клади на антресоли, «рассаживания» и «пристёгивания» мы ненавязчиво успели познакомиться. А после того как самолёт набрал высоту и, по словам Натальи Торик, уже «мчится со скоростью 900 километров в час, но время как будто останавливается» и все неведомые уму и глазу чакры открылись, наступил момент откровенности, и мы беседуем о мере дозволенности в процессе самовыражения.

– Вот, можно сказать, проглотил перед полётом книгу, которая актуальна для всех попутчиков, сидящих вместе с нами в салоне, – обращаюсь я к соседке, потрясая «Случайным небом». – Автор в какой-то из моментов жизненных перипетий решила вместе со своей героиней исповедаться перед читательским миром, рассказать о своих неординарных мужьях, неоднозначных любовниках и случайных рыцарях с большой дороги…

– Если вы хотите подверстать меня в качестве консультанта и знатока загадочных женских душ и судеб, то я вряд ли справлюсь с непосильной задачей, – отвечала моя попутчица Галина. – Более того, рискую вас разочаровать тем, что у меня единственный и неповторимый муж, у нас двое взрослых детей, и все мои сегодняшние переживания адресованы им, оставшимся в Москве.

Ответ собеседницы вернул меня из сюжета, который построила в «Случайном небе» Наталья Торик, если не на землю, то прямиком в салон самолёта. Подумалось: неужто никому не интересно чистосердечное и простодушное признание умной, порою невезучей, но хваткой женщины, сполна наделённой инстинктом выживания? По-моему, последние слова я произнёс вслух, и Галина снисходительно улыбнулась. Для пущей доверительности, словно спохватившись, я протянул соседке свою незатейливую визитку. Она ответила взаимностью: «…музей им. А.С. Пушкина… искусствовед… Галина Ивановна…» Подумалось: что он Гекубе?

– И всё же представьте себе героиню «Случайного неба», – продолжил я гнуть свою линию. – Первая любовь – очаровательный недоросль с гитарой, кажущийся таким недосягаемо взрослым! Мучительное, растянувшееся на два года ожидание главного… Полное разочарование… И вот, по прошествии двух десятков лет – тихий вздох обманувшейся в надеждах женщины: «Дурак. Любимый мой дурак». Скажите, дорогая Галина Ивановна, что это за всепрощенческий мотив из Достоевского в начале XXI века? Возможно ли подобное благородство сегодня или здесь нечто другое?

– А бес его знает, – вздохнула Галина Ивановна. – Никому в этом суматошном мире не дано понять или прочувствовать, как любит женщина, о чём она думает и думает ли она вообще, когда любит. Что её томит, похожи ли её грешные переживания на страсть другой влюблённой девушки, которой мнится, что все магнитные и магнетические поля и волны сошлись именно в её бедном сердце и сейчас сверкнёт молния, загрохочет гром и её нежнейшее существо разлетится на горячие и дымящиеся угольки. И не действуют на психику милой особы, входящей в женскую силу, ворчливые назидания Флобера или Стендаля, когда перед ней приоткрываются врата любви, которые она сносит изящным движением плечика, обретая вольную волю.

– Но это всё цветочки! – оживляюсь я. – Центральной фигурой книги остаётся «первый муж – красавец и умница, преподаватель словесности с учёной степенью, который промышлял героином среди студентов». Препод-дилер никогда бы не стал героем романа, если бы изначально не был отцом их общего сына, вступающего ныне в совершеннолетие.

Галина Ивановна протестующе замахала руками:

– Я не попадала в подобный переплёт, и вряд ли здесь будет уместна мантра про «суму и тюрьму». Подобные истории набили оскомину и не вызывают ныне праздного удивления. Время такое. И последствия бывают более зловещими. В подобных случаях женщина держит паузу и сосредотачивается на своём ребёнке.

– Так оно и произошло, – подтверждаю я. – На героиню снизошла тишь, гладь и Божья благодать. Но я часто задаю себе вопрос: ну почему нормальные женщины зачастую влюбляются в неблагополучных мужчин, как получилось с Небожителем из одноимённой новеллы? Почему героиню не насторожила данная ею самой характеристика этому надменному типу: «помесь акулы с пираньей», тот, что умел «погасить мой бунт и разбудить инстинкт волчицы, тот, что, несмотря на долгую и активную жизнь, до сих пор спал во мне крепким сном», – процитировал я подчёркнутые ещё в аэропорту строки.

– Секрет человеческой личности заключается ещё и в том, что мы даже предположить не можем, сколько карамазовых в нас, грешных, заморожено, упаковано и до поры до времени скрыто от постороннего взгляда, – сказала Галина Ивановна. – Сколько я себя помню, у нас в доме всегда были умные, породистые и чистые представители собачьего племени. Но случалось, казалось бы, невероятное: наш пёс, почти член семьи, выведенный на прогулку, вдруг бросался на оставленное соплеменником дерьмо и начинал самозабвенно кататься на нём, измазывая дрянью и свою чемпионскую морду, и золотистую с отливом шерсть. В данном случае я говорю не о Небожителе, и даже не о женщинах, слепо и нелепо влюблённых в подобные существа, ничего общего с небом не имеющие. Я пытаюсь сказать: порочное зарыто в каждом человеке не столь глубоко, как нам кажется, при всём нашем старании выглядеть благообразно. И эта сокрытая личина теми же самыми магнитными волнами притягивает к себе подобное и необходимое им. И довольно успешно!

И вот уже стюардесса советует нам пристегнуть ремни, а мы с Галиной Ивановной только-только начали находить общий язык.

Память возвращает меня в не столь далёкое прошлое, к преступлению, наделавшему много шума, когда женщина-следователь прониклась состраданием к сидельцу, на котором пробы негде было ставить, и стала соучастницей его побега из тюрьмы. В книге Натальи Торик подобного нет, но это говорит лишь о том, что она родилась в рубашке. Её Небожитель наследовал искусство воровского дела от родного папаши-«контрабандиста», пройдя параллельное обучение в высших «цыганских академиях» по психологической обработке потенциальных жертв. И только жалость к охмурённой им женщине помешала ему ввести нашу претерпевшую героиню, по словам автора, «в состав рабочей команды его (Небожителя) тёмного бизнеса», что в переводе означает: в состав организованной преступной группировки.

И вот уже начальник охраны фирмы, которой руководит героиня книги, ограждает хозяйку от грядущих опасностей. Но! – знай наших! Вспомним главный мотив повествования. О чём поёт «Случайное небо»? Оно поёт – единственно – о любви. Пресловутая романтика неискоренима, будь она даже «в кепке набок и – зуб золотой». И наша героиня с тайным удовлетворением принимает от курьера букет роз… Отгадайте с трёх раз: кто послал букет, кто напомнил о себе?

Наталья Торик явно хочет взбодрить обывателя. Она ждёт читательского недоумения, негодования по случаю неуместного всепрощения – она провоцирует! И у нас уже чешутся руки написать во спасение бедной женщины интернет-письмо в Гаагский суд, в ПАСЕ и в ООН.

Девочки, девушки, женщины! Читайте книгу Натальи Торик о самозабвенной любви! И дай бог, «Случайное небо» упасёт вас от неслучайных ошибок.

Иннокентий Комонь