В книге «С берегов большой реки» всё романтично. Романтика для Матвеева – это не только чувственная сторона, он способен заметить романтический простор не только в природе, но и в каждом повороте слов. Название книги несёт в себе глубокий подтекст. В нём простор мира, но и оппозиция образов «Берег – река», текучее и прочное, и бесконечное движение, в которое человек рано или поздно встраивается, чтобы рано или поздно снова вернуться на берег. Родной берег! Матвеев в каждом образе видит больше, чем может показаться на первый читательский взгляд. Вот первые строки первого стихотворения, тот ключ, который читатель возьмёт с собой и которым будет открывать двери драгоценных матвеевских кладовых.

Там, за горизонтом, за небесной синью
Лето разгулялось, песни напевая,
Парус тёмно-алый в том краю дельфиньем
Обгоняет ветер, над волной летая.

Сладко погружаться в этот мир, в котором много и от Грина, и от Стивенсона, где приключения по-настоящему захватывают. Плавно переходя от мира внешнего к миру внутреннему, Матвеев достигает больших поэтических высот. Вот уже во втором стихотворении изрядная порция рефлексии расширяет духовный строй книги.

Одинокая птица на кровле
Неподвижно в печали сидит…
Я – улитка, я – просто улитка,
Ухожу от беды в завиток.
Одинокая птица на кровле,
Буду часто тебя вспоминать,
Будет песня неспетая сниться,
Будет новая жизнь на Земле,
По теплу я счастливым проснусь.
Одинокая птица на кровле –
Мой дремотный, болезненный сон.

Привожу его целиком, поскольку оно очень прихотливо по форме, каждое слово так плотно сцеплено с другим, что разорвать стихотворение на цитаты не представляется возможным. И хоть здесь нет ни одной рифмы, абсолютная гармоничность и умение выстроить ритм не создают впечатления, так свойственного некоторым современным верлибрам, распущенности.

Сохранить умение восхищаться природой – одна из добродетелей человека. Как бы кому-то это ни казалось наивным, взгляд на мир, на город, на деревню, на поле, на листок определяет во многом человека. Если это равнодушный взор, подобный тому, каким человек рассматривает открытки, – это одно, если же вид колоска, веточки, цветка, дальних огней заставляет человека переоценить своё существование под луной – это другое. Каждый, конечно, волен выбирать, какой подход ему симпатичней, но меня матвеевский пантеизм, замешенный как на природном лиризме, так и на желании совершенствовать себя, свой внутренний мир, не только впечатляет, но и вдохновляет: пока такие люди, с таким подходом к жизни существуют, человечество имеет шанс преодолеть энтропию и вернуться к подлинности во всём.

Нельзя в завершение не сказать, что дань любовной лирике в книге отдана сполна. Стихотворения Матвеева не абстрактны, даже когда лирический герой остаётся немного в тени. А уж когда он выходит на первый план, чувственный накал достигает эмоционального предела:

Отрешённость светлых лиц,
Шорох благостный страниц –
Светозарна магия.
Вы сидите у окна,
Вы сейчас совсем одна,
И всего лишь в шаге я.

Книга Матвеева дарит нам радость. Радость, в которой красота и бесконечность Вселенной способны сконцентрироваться в утренней чашке кофе. Большое в малом, малое в большом. Не в этом ли один из залогов вечной силы искусства?

Максим Замшев

Источник: lgz.ru